ГАЛИЧ-СТРАНА.

К 75-летию со дня рождения Ю.И.Балакина.

 

 

  Юрий Иванович Балакин известен в Галиче как талантливый и самобытный поэт, писатель. Периодически выходили его поэтические сборники, как правило, небольшие.  Стихи его появлялись и в центральных изданиях, но чаще – в городской газете, иногда звучали по радио. Юрий Иванович писал о родном городе, природе, друзьях, о том, что наболело.

       Родился он в Галиче 22 декабря 1932 года. Окончил в 1950 году 16-ю железнодорожную школу. Затем учился в Горном институте в Ленинграде, но по специальности горного инженера работал недолго, хотя успел побывать на Урале, Донбассе, Кузбассе. Вернулся в родной город, где и прожил до самой своей кончины 7 июня 2006 года.

  Сочинять стихи Юрий Иванович начал уже в немолодом возрасте. Вот что писал он сам в предисловии к одному из своих поэтических сборников: " … Сомненья, неуверенность, и в то же время вера, оптимизм – всё это ты, читатель, найдешь в моих стихах … Родной город с его озерными просторами, Балчугом, серебристыми куполами церквей – основная тема моих откровений. В них же – мои симпатии-антипатии, свойственные всем нам, живущим в такое нелёгкое, противоречивое время, и горечь подступающей старости, когда жизнь уже почти вся позади. Полистай, читатель, страницы моей памяти. И если что-то вызовет отклик в твоей душе, я буду рад тому, что работал не напрасно".

       В этом году Ю. И. Балакину исполнилось бы 75 лет. В ознаменование этой даты, специально для сайта galich44.ru, была подготовлена подборка стихов, многие из которых представлены в новой редакции, ранее не публиковавшейся. Юрий Иванович редко бывал совершенно доволен своими стихами, и часто, перечитывая уже изданный сборник, прямо в нем делал новые правки. Книжки с такими правками были им когда-то подарены, вряд ли намеренно, составителю этой подборки. В соответствии с тематикой сайта, подбирались стихи, так или иначе связанные с родным городом; некоторые посвящены близким поэта, друзьям, в других – мысли о собственном творчестве, где-то немного ироничные. Остались за рамками его злободневные стихи – шуточные, сатирические, пародийные, которых было у него немало. Сочинялись они для чтения самим автором, иногда под гитару. Для тех, кто хорошо его знал, в таких стихах ещё звучит его живой голос. В предлагаемую читателю подборку вошли наиболее пронзительные, лиричные стихи Ю. И. Балакина – о родном и близком всем тем, кто живет или жил когда-то в Галиче. 

       Прошло уже почти полтора года со дня его кончины … Но живут, и будут жить, продолжая дарить людям радость его стихи!

 

By Mikhail.

 

 

 

 

Колодец старый, сруб осклизлый,
За годы он одрях и сгнил.
Ему бы памятник при жизни
За то, что добрый люд поил.

 

 Бывало, гляну, зубы стиснув –
На дне, как в блюдечке, вода.
И лезут, лезут в душу мысли
Про наши бренные года.

 

Придерживаю цепь рукою,
Ведро спускаю, как ларец.
И ощущаю миг покоя,
Лишь всплеск услышав, наконец.

 

Тяну его, тот груз бесценный,
Чтоб, не плеснув, донесть сполна,
Как самородок драгоценный,
Как чару доброго вина.

 

Россия словно старый кладезь,
Что нас и кормит и поит.
И сруб её, подгнивший малость,
Пропахший порохом, стоит.

 

И никакие катаклизмы,
За все прошедшие века,
Не остановят вечной жизни
Её святого родника.

 

 

 

 

На горемыки – деревушки
Легла задумчивая тень.
Давно не слышно колотушки,
Что начинала с солнцем день.

 

Здесь тишина, как на погосте,
Домишки – словно мертвецы.
И, как изглоданные кости, –
Вразброс изгнившие венцы.

 

Давно украдена проводка,
Скелеты яблонь, в ряске пруд.
Не пробежит с ведром молодка
Воды с мосточка зачерпнуть.

 

Вот дом, когда-то статный, бравый.
Какому сердцу был он мил?
Осел, как бы лишившись нрава,
Поднять его уж нету сил.

 

Там – кем-то брошено корыто,
У дома ступка, жернова,
Телега словно позабыта …
Картина эта не нова.

 

И ходишь как на поле брани
Среди отеческих крестов.
Уплачено тут с лишком дани –
Не бросить край своих отцов.

 

Надеюсь – впрок идет наука,
И, оплатив счета сполна,
Быть может, дети наших внуков,
Построят здесь свои дома!

 

 

 

ВО ВСЕХ РОССИЙСКИХ ГОРОДАХ^*

 

Стоит у зданья старого вокзального
Почти забыт, не грозен и не лют,
Как будто произносит речь прощальную:
"Закончен бой, гуляй, рабочий люд!"

 

Гудят, шумят, летят экспрессы дальние,
А он стоит, не зная мук и бед.
Как память времени того печального,
И наших, в Лету канувших, побед.

 

^*) Посвящено памятнику В.И.Ленину у здания вокзала.

 

 

 

 

РЫБНАЯ СЛОБОДА

 

Здравствуй старая да неказистая,
Моя Рыбная! Слобода!
Жили здесь рыбаки не речистые,
Не боявшиеся труда.

 

Со времен далеких привыкшие
Делать всё без хлопот, не спеша,
И детей, и внуков кормившие
Пряным вандышем из ерша.

 

Будто вовсе и не имевшие,
Ни фамилий, да не имён,
Бесы, Ковали, Жидкие, Лешие –
Повелось так с давних времён.

 

Непростая ты, доля рыбацкая,
И наваливаешься на борт,
То зубами от холода клацая,
То рукой обирая пот.

 

Огуречники, домики севшие,
За спиною родной окоём.
Лица хмурые да задубевшие,
Плечи стертые пестерём.

 

 В питие, как в работе, ловкие,
Только скинут забеньку с плеч,
Да кручину зальют "смирновкою",
Заведут неспешную речь…

 

Лодки носом приткнулись усталые,
В кучу свалены невода,
Да поют рыбаки разудалые,
И озерная плещет волна.

 

 

 

 

УЛИЦА МОЕГО ДЕДА^*

 

Неширокая и не длинная,
Между двух торопливых дорог,
Звали просто тебя – Серединная –
Давней памяти уголок.

 

На другие совсем не похожая,
Позже Тихоновой назвалась.
Жили шорники здесь да сапожники,
Люди, чтившие дело и власть.

 

Жил тут дед мой с пятью ребятишками,
Не жалея ни рук ни спины,
Он ушел с синяками да шишками,
До конца не понявший вины.

 

Где вы, тихоновские сапожники?
Где покоятся ваши гробы?
Где же вы, с Серединной шорники?
Кто вас помнит за ваши труды?

 

Смотрит бедная улица Шагова,
Позабывшая предков прах,
Словно злая ватага адова,
Пронеслась здесь на всех парах.

 

Жил ты нашими бедами, болями,
И ушел – работяга дед.
А вины твоей так и не поняли
Даже внуки на старости лет.

 

^*) Серединная и  Тихонова – бывшие названия улицы Шагова.

 

 

 

 

Не дворянского я рода,
Но хоть предки из села,
Статью славилась порода,
Да и норовом взяла.

 

Не забыта их домина
В центре людного села.
Там отхожая дружина
С кренделями чай пила.

 

Да не грабли, и не вилы
Их орудия труда,
Нерастраченная сила
Заводила не туда.

 

Лишь кормилица-лошадка
Выносила из беды,
Обмораживали пятки
Мои грешные деды …

 

Даже камень точат годы:
Дом сломали на дрова,
А хранительница рода –
Лишь "балакина гора".

 

 

 

Молодое художников племя
Нашей щедрой российской земли,
Вы взвалили нелёгкое бремя
На настырные плечи свои.

 

Бьет реклама могучим набатом,
Вся Россия – торгующий ряд.
Стал безликим и пестрым халатом
Пять веков простоявший Арбат.

 

Есть в искусстве фортуны орбита,
И звезда зажигается тем,
Чья дорога ещё не избита,
Колеями заезженных схем.

 

В дождь и слякоть, и в снежную замять
Ноет кисть, непослушна рука.
И приходят невольно на память
Судьбы тех, кто творил на века.

 

Врубель, словно низвергнутый демон,
Вечно нервный и нищий Ван-Гог,
И Дали, что душою и телом
Проторил много новых дорог.

 

Не придет ли, подскажет Мессия,
Как творить, чтоб минула беда,
И на ваших полотнах Россия
Расцвела, как в былые года…

 

Все пройдет – фальшь, безликая серость,
Жизнь в другие войдет берега,
Вам раскроет объятия зрелость
И свобода, что так дорога.

 

 

 

 

Звякнул колокольчик торопливо,
Кто-то молвит что-то невпопад,
Поднимаюсь с кресла я лениво,
От рекламы оторвавши взгляд.

 

С рюкзаком, негаданно-нежданно,
Прокатив без мала полстраны,
Ты явился самым долгожданным,
Как всегда являются сыны!

 

Похудевший от дипломных бдений,
От сидений вечных "на мели",
Нет, не зря непрошенные тени
На глаза усталые легли.

 

Куча новостей, воспоминанья,
Весел взгляд, взволнованная речь,
Тяжелы бывают расставанья,
Каково же было бы без встреч?

 

Не бывает в жизни без изъяна,
Но я верю в наш российский род,
Верю в то, что добрая Татьяна
В нашу жизнь надежду принесет!

 

 

 

Ну что же, графоман – так графоман.
Но я, влачась к парнасову порогу,
Залезу только в собственный карман,
И никому не перейду дорогу.

 

Без графоманов плохо бы жилось
Тем, славы не добившимся, пиитам.
С великими бы сравнивать пришлось
Свои стихи, что всеми позабыты.

 

Чем выше поэтический накал,
Тем меньше восхищенья своим саном,
Ведь даже Евтушенко называл
Себя Российским нашим графоманом.

 

А может зря рифмую я так рьяно,
Строча про жизнь, про дождик и про дам?
Закончу путь земной я графоманом,
Но что-то, извините, не отдам!

 

Я не отдам своей свободы мыслить
И права рифмовать "яйцо – винцо",
Чтоб уши моих недругов отвисли,
А у друзей светлело бы лицо.

 

И не отдам я графоманской прыти,
Когда стучу строками по мозгам.
Они свинцом души моей налиты,
Подобно командоровым шагам.

 

 

 

Я гоняюсь за ними в поле,
В городских кварталах ловлю,
Я на рифмах натер мозоли,
Где бы свежих найти, молю.

 

А они ускользают, как тени,

Я за ними и вплавь, и вброд.
Я готов преклонить колени
Перед той, что сама придет.

 

Может, прыткости мне не хватает –

Подмастерье я в этих делах:
Только б взять, а она пропадает,
Канув в Лету, истёршись в прах …

 

Маловато дано нам от Бога

Благодати, что сходит с небес.
У парнасова, у порога –
Звон цепей не прошедших "ликбез".

 

Потому, обойдя все рифы,

Я берусь за есенинский стих.
Нежно глажу кудрявые рифмы,
Чтобы голос досады стих.

 

 

 

 

Кипит озерная волна,
И ветер гребни рвет со свистом.
Лишь одинокая луна
Летит, как призрак, в небе мглистом.

 

Кусты трепещут на юру,
Зловещий мрак над Умиленьем,^*
Но затихает все к утру,
И снова – день. И прочь сомненья!

 

Вновь, Авраамию подстать,
Лик Умиленья просветлится,
И тростников восставших рать
В озёрной глади отразится.

 

Заплещут чайки, гогоча,
Рыбак заждавшийся воспрянет,
Воронья стая, хлопоча,
К родному берегу потянет.

 

Со стоном волоча корму,
Побитый киль уж набок валит,
"Спасатель" мой – как не пойму –
К мосткам уверенно причалит.

 

Шотормовка, вставшая колом,
Лицо, измазанное илом,
Напомнят с грустью о былом,
Щемящем и неповторимом …

 

^*) Умиленье – село и заброшенный храм на берегу Галичского озера, видный отовсюду.

 

 

 

 

Всё веет близостью Весны:
То снег, то дождик, звон капели,
И снятся благостные сны
Под стон бушующей метели.

 

Несёт она тепло и свет,
Пожар в груди, души томленье,
Но в вихре пролетевших лет
Рождает муки и сомненья.

 

Сомненья в верности путей,
В надежности любви и веры
В достоинство и честь людей,
Ни в чём не ведающих меры.

 

И если кто-то скажет вдруг,
Забыв про зло и резкость мнений,
Что он надежный, верный друг,
Без колебаний  и сомнений,

 

Я не поверю – ты прости.
Хоть и всему основа – вера,
Увяли юности цветы,
И соли пуд – не та уж мера.

 

 

Весна – начало всех начал:
Надежд и радостных мгновений.
Весна – души моей причал
Для горьких дум и размышлений.

 

 

 

 

Сергею Потехину

 

На плечи виснут плети-волоса,
В глазах застыли прожитые годы,
Сквозь дымку голубеют небеса,
Привычна тень немого сырзавода.^*

 

Зевнула кошка, когти распустив,
Собака, покосясь, зашлася лаем.
Деревьев пожелтевшие листы …
– Когда мы виделись?
                        – Кажись недавно … В мае!

 

Всё те же сосны жёлтые в углах.
Я помню их в зелёном одеянье,
Пахучие слезинки на ветвях,
И горькие похмельные страданья.

 

В корыте – глины ржавые куски,
На полке Фет, годами закоптелый.
Слова, как бы зажатые в тиски,
Слетают с губ взволнованно, несмело.

 

Здесь, в этой незатейливой избе,
Ты забываешь жизни круговерти,
Русалки улыбаются тебе,
И с визгом хороводы водят черти.

 

Ты, позабывший очага уют,
В тиши полей, под стон и шёпот леса,
Поёшь, свободный от житейских пут,
О милых женщинах и сказочных принцессах.

 

Нет, скаредность к тебе не забредёт,
И равнодушие объедет стороною
Твой дом – замка не ведающий мот,
Овеянный поэзии весною!

 

^*) Известный поэт С. Потехин живет в дер. Костома в здании заброшенного сырзавода.

 

 

 

Когда весна приходит вдруг,
И вдруг разбуженное солнце
Растопит до бесстыдства луг,
Дохнёт на спящие оконца –

 

Померкнут прелести весны,
И растревоженные раны,
Как в дрожь бросающие сны,
Откроют все свои изъяны.

 

Не к сроку загалдят грачи,
Подымет клен усталый веки,
А очумелые ручьи
Весь хлам людской погонят в реки.

 

Стервятник в небе запарит,
И рухнут прорванные гати.
И старый дятел застучит,
Пока совсем еще некстати.

 

 

 

МОЙ ГАЛИЧ

 

Городишко старый, друг сердечный,
Стынь небес, усталый лик луны …
Быть или не быть – вопрос извечный
Ты решал под шум седой волны.

 

Все в тебе и дорого и близко:
Гомон неухоженных "рядов",
Тропка, уводящая к Паисию,
Блеск посеребрённых куполов.

 

Слух манят "Патрашка" и "Столбище",
Прошлое не канет в никуда,
Ветер предков по дорогам рыщет,
И со стоном катятся года.

 

Жгли тебя, топтали  и морили,
Кровью обагрялися валы.
Верь – твои потомки не забыли –
Не склонил ты гордой головы.

 

Как бы нас не гробила судьбина,
И в какой бы край не занесло,
Под окном шумит твоя рябина,
И поёт натруженно весло.

 

Пусть кому-то это будет внове,
Но кипит, прорвавшись из веков,
Капелька моей рыбацкой крови
Повидавших воли казаков!

 

 

 

УГОВОР

 

Ты мне теперь дороже всех и ближе.
Об этом всему свету прокричу.
Я с каждым днём всё явственнее вижу,
Как в домик твой заснеженный лечу.

 

Где на гвоздочке старое пальтишко,
В котором ты бежала через двор,
В вечерний час к соседскому мальчишке,
Чтоб заключить негласный уговор.

 

Куда бы нас не завела дорога,
Какой бы мир не довелось узнать,
Когда на сердце холод и тревога,
С любовью друг о друге вспоминать.

 

Не всё на свете сумрачно и зыбко,
Но всё на грани радостей и бед.
И вспоминаю уговор с улыбкой
Уже на склоне уходящих лет,

 

Когда ночами долгими не спится,
И истончилась память, словно нить,
Но не пришла пора ещё проститься
И чашу нашу горькую испить.

 

 

 

ГАЛЕ

 

Загадки вечные природы –
Сомненья, думы многих дней.
Не знали мы, что антиподы
Милей с годами и родней.

 

Когда б мы делали в угоду
Друг другу всё без лишних слов,
Тогда крепчала б год от года
И не старела бы любовь.

 

…    …    …

 

 

Пока звенит весёлый луг,
И дышат ласкою сирени,
За всё перед тобой, Мой Друг,
Я преклоню свои колени.